On 9 December, most members of the European Union reached an agreement designed to secure the long-term future of the single currency. All 17 members of the Eurozone agreed to the new deal, as did six non-Eurozone EU member states. There will now be binding limits on spending and borrowing, forcing the harmonisation of fiscal policy. Budget deficits of more than 3% of GDP will trigger punitive sanctions.

However, British prime minister David Cameroon refused to accept some of the planned financial services’ regulations. The UK delegation therefore used its veto to prevent the introduction of a full-blown EU treaty, thereby guaranteeing its opt out. As a result, the agreement will be implemented on an inter-governmental basis. On the positive side, this should enable the settlement to be implemented much more quickly, without the need for national consultation in most states.9 декабря большинство членов ЕС достигли соглашения о том, как обеспечить долгосрочное будущее единой валюты. Все 17 членов Еврозоны согласились на новую договоренность, и то же самое сделали шесть не входящих в Еврозону членов ЕС. Отныне будут действовать обязательные для исполнения лимиты на заимствования и расходы, что будет вынуждать страны гармонизировать свою налогово-бюджетную политику. Превышение порога бюджетного дефицита в размере 3% ВВП будет наказываться соответствующими санкциями.

Однако премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон отказался принять некоторые из запланированных правил в отношении финансовых услуг. Делегация Великобритании, соответственно, воспользовалась правом вето для предотвращения введения полноценного Договора ЕС, тем самым гарантируя собственное неучастие. В результате, соглашение будет реализоваться на межправительственной основе. С позитивной стороны можно сказать, что это должно способствовать значительно более быстрой его реализации, для чего в большинстве государств не требуется национальных консультаций.

The new agreement is designed to prevent a repeat of the Eurozone’s current debt problems. Yet in effect, it is a partial closure of the stable door after the horse has bolted. It does little to tackle the current difficulties or to address the lack of economic growth in Europe. The principal aim of the deal is to restore confidence in the single currency. Yet the markets were flat on the morning after the agreement was announced.

Moreover, forcing struggling European economies, such as Greece, Italy and Portugal, to cut social spending for many years to come is likely to provoke social unrest and generate antagonism towards Brussels. Whatever money is made available by the EU and IMF to bolster struggling states is unlikely to be anywhere near enough to calm tensions. Pressure for withdrawal from the Eurozone and possibly also the EU itself may grow in some countries.

Antagonism towards London from other European governments is now greater than at any time since Margaret Thatcher ruled the roost in Westminster. Cameroon’s position, however, is easily understood on both political and economic grounds. His Conservative-Liberal Democratic government is already reining in spending more vigorously than most other EU member states but he was never going to hand over fiscal decision-making to Brussels. He is also keen to protect London’s status as a global financial services centre. Nevertheless, his position does weaken the cohesion of the EU.

Most commentators agree that a two-speed Europe – the bête noir of French President Nicolas Sarkozy – has finally been created. If two speeds are permissible, why not three or even 27, with all member states able to pick and choose the parts of EU agreements, legislation and regulation that they approve of and rejecting the rest? Cameroon himself, perhaps mischievously, is already talking of a multi-speed Europe. Candidate states, such as Croatia, may now feel themselves to be in a stronger negotiating position than in the past, should they still wish to join the EU. The new agreement may raise more questions than it answers.

Новое соглашение предназначено для предотвращения повторения нынешних долговых проблем Еврозоны. Однако, по сути, оно отчасти представляет собой попытку закрыть двери конюшни после того, как ее покинул конь. Оно мало что делает для урегулирования нынешних трудностей или для решения проблемы отсутствия экономического роста в Европе. Главная задача договоренности – восстановить доверие к единой валюте. Однако утром следующего – после объявления о соглашении – дня рынки никак не отреагировали.

Более того, вынуждая испытывающие трудности европейские экономики – Грецию, Италию, Португалию – урезать социальные расходы в течение целого ряда лет, Брюссель рискует вызывать антагонизм к себе и социальные беспорядки в этих странах. Суммы, выделяемые ЕС и МВФ в помощь пострадавшим государствам, вряд ли окажутся достаточными для снятия напряженности. В некоторых странах могут усиливаться настроения в пользу выхода из Еврозоны и, возможно, самого ЕС.

Антагонизм по отношению к Лондону со стороны других европейских правительств сегодня выше, чем в какой-либо иной момент со времени, когда в Вестминстере делами заправляла Маргарет Тэтчер. Впрочем, позицию Кэмерона легко понять как с политической, так и с экономической точек зрения. Консервативное-либерально-демократическое правительство Кэмерона уже сокращает расходы активнее большинства других государств-членов ЕС, но он никогда не собирался передавать полномочия принимать бюджетно-налоговые решения Брюсселю. Он также стремится защитить статус Лондона как одного из глобальных центров финансовых услуг. Тем не менее, его позиция ослабляет сплоченность ЕС.

Большинство комментаторов соглашаются, что Европа с двумя скоростями в коробке передачи – изобретение президента Франции Саркози – наконец стала реальностью. Если можно иметь две скорости, почему тогда нельзя иметь 27, чтобы все страны-участницы могли выбирать устраивающие их куски соглашений, законодательства и нормативов ЕС, и отказываться от остальных? Кэмерон и сам, возможно в шутку, уже говорит о Европе с множеством передач в коробке скоростей. Возможно, что страны-кандидаты, такие как Хорватия, теперь почувствуют, что их позиция на переговорах упрочилась, если они по-прежнему желают вступить в ЕС. Новое соглашение может поднимать больше вопросов, чем давать ответов.