А.Т.Андрей Фридрихович, зачем пакеты акций Eesti Krediidipank (EKP) были проданы Firmex и Genovia? Кто принял такое решение и почему?
А.Б. Банк Москвы продал акции EKP и получил за это по тем временам неплохие деньги. Цена была 1,15 капитала. В 2011 году для оценки банка это был очень хороший коэффициент. В то время большинство банков торговались с дисконтом к «книжке». Некоторые, в том числе и крупные российские госбанки, находились в таком положении и позднее. И Костин (предс. совета директоров БМ – прим. ред.) был в курсе сделки. В беседе со мной до этого он четко сказал, что этот банк (EKP) им не нужен и его надо продать. В этом и был коммерческий смысл. Нормальный и здоровый.
А.Т.Зачем Андрус Клуге задействовал собственную фирму и жену? Предполагал ли он, что Фининспекции это не понравится?
А.Б. Что такое Firmex и Genovia? Это – компании, принадлежащие менеджменту ЭКБ. По сути менеджеры решили стать миноритарными акционерами банка, проявили веру в него. Это – явление нормальное, распространено по всему миру, и везде приветствуется прочими акционерами. Клуге купил акции банка, где он был председателем, купил честно, за честную цену, считая, что банк этот – хороший и привлекательный объект инвестиций. Кузовлев (действующий президент БМ — прим. ред.) и Костин так не считали и не считают, судя по недавним заявлениям самого Кузовлева в российской прессе, а Клуге считает. И у Фининспекции тогда не было претензий, хотя они знали все детали сделок. Появились претензии, насколько мне известно, лишь два года спустя на фоне развившегося конфликта между Клуге и отдельными чиновниками из Фининспекции.
А.Т.Как следует из протокола заседания Совета директоров от 15.09.2011, Банк Москвы намерен был заключить сделку с новыми собственниками пакета акций ЭКБ об обратном выкупе этих акций. Зачем менеджеры ЭКП отдали акции обратно?
А.Б. Насчет продажи акций обратно Банку Москвы – по моей информации это было сделано по настоянию Банка Москвы, то есть ВТБ, которые оспорили первоначальную продажу. Ну и покупатели решили, что чем биться с ВТБ, лучше продать обратно, развернуть сделку. Но это уже шло без меня, меня уже в Банке Москвы тогда не было.
А.Т.В сообщении Банка Москвы для прессы сказано, что договоры были подписаны гораздо позже, чем 24 марта 2011 года, т.е. когда вы уже были отстранены от должности и не имели полномочий на заключение сделоок от имени банка. Ситуация подразумевает возможности судебного решения вопроса. Либо сделка является ничтожной, как подписанная неуполномоченным лицом, либо ее можно признать недействительной на основании ст. 84 Закона РФ об акционерных обществах. Почему был избран внесудебный вариант решения?
А.Б. Болезненные фантазии новых хозяев Банка Москвы я комментировать не буду. В Вашем же вопросе содержится и ответ – если бы покупка акций была незаконной, не стали бы они акции выкупать. Отобрали бы. Не сомневаюсь, что было бы дело в России – так бы и произошло вне зависимости от реального положения дел. В России не важно, фантазии стоят за делом или факты, важно только, кто фантазирует. Но тут-то – страна член ЕС, такие номера не проходят. Суды не ручные. Вот и пришлось выкупить.
А.Т.В том же сообщении БМ сказано, что договора купли-продажи акций ЕКР, датированные 24.03.2011, были подписаны Вами задним числом. Я могу представить подписание договора задним числом с использованием старой печати, но как были оформлены документы для проведения сделки в расчетном депозитарии? Эти же вопросы я задала Банку Москвы: как это возможно технически? После отстранения Бородин оставался уполномомченным лицом по сделкам с ценными бумагами в депозитарии?
А.Б. Хороший вопрос хозяевам Банка Москвы. Если ответят – дайте мне знать. Но я думаю, ответа Вы не дождетесь. Договора подписывались в соответствии со всеми корпоративными процедурами. Я их подписывал как президент Банка Москвы, обладая на то всеми полномочиями. Добавить мне к этому нечего.
А.Т.Почему БМ сейчас предпринял попытку сместить Клуге? Клуге утверждает, что все дело в клиентской базе, до которой пытается добраться менеджмент БМ…
А.Б. Новый менеджмент Банка Москвы пытается получить доступ к информации о клиентах ЕКР с 2011 года. Ради этой цели сотрудники Банка Москвы уже совершили целый ряд преступлений, причем как на территории России, так и в Эстонии. Думаю, вы в курсе нашумевшего в вашей стране уголовного дела, в результате которого сотрудник Полиции безопасности Эстонии (КаПо) Индрек Пыдер был отправлен в тюрьму. Одним из аргументов в решении суда был факт получения в 2011 году И.Пыдером взятки от вице-президента БМ Татьяны Удальцовой в обмен на помощь в дискредитации руководства ЕКР. Из непубличных вещей можно назвать силовое принуждение двух миноритарных акционеров ЕКР, граждан России, к продаже принадлежащих им акций БМ. Из последнего – это поразительная синхронность действий БМ и Фининспекции Эстонии в вопросе отстранения Андруса Клуге. Сначала с разницей в несколько дней они обращаются к ационерам ЕКР с одинаковыми формулировками о признании г-на Клуге неприемлемым руководителем совета, после чего представители Банка Москвы пытаются провести незаконное собрание акционеров ЕКР, не допуская миноритарных акционеров к голосованию. Просто посмотрите на последовательность… Это чисто рейдерский захват ЕКР российской организацией. И, к сожалению, отдельные государственные органы или должностные лица Эстонии этому всячески способствуют.
А.Т.Хотите сказать, именно поэтому новое руководство БМ передумало продавать актив (ЕКР) и активно снова наращивает участие в капитале?
А.Б. Что касается причин подобных действий Банка Москвы, то они прозрачны. Ни у банка, ни у правоохранительных органов нет реальных оснований для продолжения уголовного преследования меня и моих коллег. Все имеющиеся возможности в России они исчерпали. Единственный выход – попробовать найти что-то в других странах. Не секрет, что БМ стал акционером ЕКР под моим руководством. Очевидно, что ряд сделок группы осуществлялся через ЕКР. Товарищи из группы ВТБ (куда входит и БМ) свои иностранные «дочки» часто используют для отмывов и откатов, вот и полагают, что это свойственно окружающим. А потому уверены, что найдут что-то в ЕКР. Так как реальных оснований для обращения в правоохранительные органы Эстонии нет, действуют единственно доступным способом – пытаются захватить контроль над банком для получения доступа сведениям, относящимся к банковской тайне. Может быть, когда ничего не найдут – придумают. Возвращаясь к А. Клуге… На мой взгляд, нормальная реакция любого профессионального менеджера и акционера в ситуации, с которой столкнулся Клуге, — защита законных прав миноритариев и клиентов.
А.Т.Клуге считает, что Фининспекция покрывает действия БМ. Какой интерес у ФИ?
А.Б. То, что Фининспекция Эстонии покрывает фокусы Банка Москвы, является фактом. Это и выдача согласия Банку Москвы на увеличение доли в ЕКР через полтора года после того, как это произошло, вопреки ранее заявленной Фининспекцией позиции о незаконности подобных сделок и даже без наложения на БМ каких-либо санкций. Это и давление на акционеров ЕКР с целью отстранения Клуге на основании фактов, которые были доведены до сведения Фининспекции в момент его утверждения в нынешней роли главы совета и не вызывали отрицательной реакции до последнего времени. И, очевидно, игнорирование всех преступлений, совершаемых от лица БМ, делающих его неприемлемым участником финансового рынка для любого законно действующего надзорного органа.
Однако я практически убежден, что никакого интереса у Фининспекции Эстонии в поощрении рейдерского захвата эстонского банка российской группой ВТБ нет. И очень надеюсь, что действия Фининспекции являются исключительно ошибкой отдельных чиновников, которая будет в ближайшее время исправлена. Потому что если это не так, то происходящее слишком напоминает историю, закончившуюся арестом И.Пыдера.
А.Т.Согласно отчетности БМ пакет акций ЕКР по состоянию на 31.12.2011 был равен 43,8% (балансовая стоимость 150 млн рублей), по состоянию на 30.06.2012 — 49,8% акционерного капитала с балансовой стоимостью до 463,8 млн руб. Чем вы можете объяснить трехкратное повышение стоимости пакета?
А.Б. Могу только предположить. В ноябре 2011 года БМ выкупил пакет акций порядка 30%, проданный в начале 2011 года, за 8 млн евро (за ту же сумму, что и продавал), т.е. не менее 320 млн рублей. Какие причины могли заставить Банк Москвы оценить свой пакет на конец 2011 года в 3 раза дешевле, сложно сказать. Возможно, пытались занизить стоимость, чтобы завести против меня еще какое-нибудь уголовное дело. Впоследствии, видимо, просто переоценили пакет по рыночной стоимости.
Негоже судье в драку лезть
Деловые ведомости
Основной материал сегодняшней газеты посвящён происходящему в банке Krediidipank (EKP) конфликту, в который непостижимым образом оказалась вовлечена и Финансовая инспекция Эстонии.
В минувший четверг состоялось внеочередное собрание акционеров Krediidipank, на котором уже в который раз представители Банка Москвы (БМ) поставили вопрос о смещении с должности председателя совета банка Клуге. Для принятия такого решения в чрезвычайном порядке согласно уставу банка требуется 2/3 или свыше 66 % голосов присутствующих на собрании акционеров. У Банка Москвы — немногим менее 60 %, а остальные акционеры решение не поддерживают. Это обстоятельство один раз уже помешало принять решение о замене Клуге на представителя Банка Москвы. Во второй раз (или уже в третий) БМ сдаваться не собирался.
А дальше голосование превратилось в откровенный бардак: каждая из сторон в конфликте сосчитала голоса по-своему. По мнению БМ, часть голосов, принадлежащих миноритариям, не должна учитываться при голосовании. При таком раскладе имеющихся у БМ голосов хватало бы для принятия нужного ему решения. Остальные акционеры и руководство банка подсчитывали голоса исходя из обычной процедуры и на основании выписки из депозитария. По их мнению, все основания голосовать у миноритариев были. Считать ли написанный от руки представителем БМ протокол соответствующим процедуре и закону, а также какой из протоколов в этом случае вступит в силу — выяснится позднее.
Вполне вероятно, что какой бы протокол в итоге ни вступил в силу, за этим последует обращение другой стороны в суд, т.к. окончательное решение о законности того или иного способа подсчета голосов может быть вынесено только им. Мы искренне надеемся, что вся эта свистопляска с голосами и претензиями не повлияет на текущую деятельность банка. По утверждению Фининспекции (ФИ), оснований для волнений у клиентов нет. Только вот сама позиция последней вызывает вопросы.
Известно, что Клуге, отношения которого с БМ давно напряжены, обратился в административный суд с жалобой на ФИ. ФИ, по его мнению, не выполняет свои надзорные функции. В частности, Клуге перечислил ряд случаев, когда ФИ должна была пресечь незаконные или полузаконные действия БМ, но проигнорировала их. Более того, работники ФИ отказалась обсуждать с менеджментом ЕКР эту ситуацию.
Нам не известно, есть у Клуге хоть какие-то основания для подобных утверждений или нет. Это выяснится только в суде, однако пока, за более чем год с момента принятия судом к производству его жалобы, заседаний не было. Ни одного.
Здесь стоит вспомнить, что административный процесс даёт право органу, на действия которого подана жалоба, предоставить суду доказательства, опровергающие выдвинутые к нему требования и претензии. Иными словами, используйте принцип состязательности — если претензии Клуге безосновательны, адвокатов с документами просят к барьеру. При желании за год с лишним это можно было сделать, закрыв тем самым проблему.
Причина, по которой Фининспекция этого до сих пор не сделала, может быть одна из двух: либо доводы Клуге безосновательны и он сам затягивает процесс, но работники ФИ настолько непрофессиональны, что не хотят или не могут воспользоваться своими аргументами и правовым путём закончить тяжбу, либо ФИ действительно нечего представить в суд по существу и она «тянет» дело. То и другое плохо.
В представлении общественности роль ФИ все же состоит в тушении подобных пожаров, а не в их разжигании. Сегодня, ссылаясь на закон, ФИ всячески подчеркивает, что примирение акционеров не входит в её задачи. Позволим себе не согласиться с такой узкой траковкой закона.
В задачи ФИ входит, в том числе, обеспечение интересов клиентов/вкладчиков финансовых учреждений и если для этого нужно пресечь корпоративную войну, то так должно поступить (с учетом прав собственности, разумеется). В данном случае Фининспекция не только не сохранила нейтралитет профессионального арбитра и не подключилась восстановлению мира в интересах клиентов банка, но еще и оказалась на поле в майке игрока одной из команд, рискуя получить по лицу репутации.