Джеральд Хосп, Neue Zürcher Zeitung
По-прежнему сохраняются вопросы в отношении мощного вливания государственных средств в российский Банк Москвы. Бывший руководитель банка защищается от обвинений в мошенничестве при выдаче кредитов. Меры спасения отрицательно сказались на репутации всего российского банковского сектора.
Во время экономического и финансового кризиса государственная поддержка проблемного банка — явление неуникальное. Тем не менее, ситуация с финансовым вливанием для российского Банка Москвы (Банк Москвы, БМ) скорее является иллюстрацией морального состояния экономической и политической элиты страны, нежели мерами по восстановлению баланса банка. В начале июля российские власти сформировали пакет мер по спасению стоящего на грани банкротства БМ на сумму 395 млрд. рублей. Это стало крупнейшим вливанием капитала за всю историю российской банковской отрасли. «Финансовая помощь была необязательна. Она дала возможность спасти акционеров банка, а не сам банк», — заявил Андрей Бородин, бывший президент банка, в интервью нашей газете. Место проведения раскрыть не представляется возможным.
Бородин защищается от обвинений в том, что в его бытность руководителем банка там имело место кредитное мошенничество. Российские официальные лица заявили, что свыше половины кредитного портфеля банка «в плохом состоянии». В большой степени это можно отнести на счет компаний, связанных с Бородиным и другими бывшими руководителями БМ. Были бы предприняты попытки продать активы, заложенные в качестве обеспечения по кредитам. В связи с кредитом, предоставленным фирме по торговле недвижимостью, выдан ордер на арест Бородина. С конца марта Бородин находится за пределами России. Считают, что он находится в Лондоне.
События, которым было положено начало, привели к отставке мэра Москвы Юрия Лужкова. В сентябре прошлого года президент России Дмитрий Медведев отправил в отставку много лет занимавшего пост мэра Москвы Лужкова, известного своим авторитарным стилем управления столицей. В адрес Лужкова и его супруги, предпринимательницы Елены Батуриной, стали звучать обвинения в коррупции. Однако устранение Лужкова было в большей степени борьбой за власть среди элиты, чем кампанией по искоренению коррупции; в отношении Лужкова не было начато расследование. БМ частично принадлежал городской администрации; Бородина считали партнером Лужкова.
Вскоре после ухода Лужкова из мэрии новый мэр Сергей Собянин объявил о продаже некоторых муниципальных активов, в том числе доли в БМ. На тот момент, баланс БМ делал его пятым по величине российским банком, несмотря на то, что он был создан лишь в 1995 году. Первым к БМ проявил интерес государственный банк ВТБ, второе по размеру финансовое учреждение в России.
Предложение ВТБ было принято без проведения конкурса. В феврале этот государственный банк приобрел принадлежавшие городу 46,48% акций за 103 млрд. рублей (на тот момент 3,7 млрд. долларов). Помимо этого, ВТБ выкупил у города блокирующий пакет акций страховой компании, которой принадлежат 17,32% акций БМ. Началась борьба за контроль над банком. Бородин и его команда стали обороняться, но их заставили уйти. Еще до этого российские власти начали расследование в отношении работников банка в связи с кредитом на $413 млн., выданным компании по недвижимости Премьер-Эстейт. Последняя использовала кредит для покупки участка земли в центре Москвы у Елены Батуриной. Бородин и Батурина опровергли все обвинения.
Однако у Бородина по-прежнему оставался козырь: ему принадлежало 19,9% акций БМ. По словам Бородина, после отставки Лужкова в качестве посредника предложил выступить Игорь Юсуфов, член Совета директоров Газпрома и бывший министр энергетики России. Было сказано, что он наладит хорошие контакты с президентом Медведевым. По сообщениям, Юсуфов предложил продать пакет акций со скидкой по отношению к рыночной стоимости в обмен на защиту от уголовного преследования. Однако в интервью сын Игоря Юсуфова Виталий оспорил эту версию событий. Да, действительно, его отец — человек известный, но, несмотря не это, он не мог обойти закон. Переговоры были начаты по его инициативе, и, насколько ему было известно, участвовали как минимум еще три заинтересованные стороны.
В середине марта Бородин продал свою долю Юсуфову, также владеющему находящейся на севере Германии судостроительной фирмой NordicYards, якобы за $800 миллионов. В соответствии с суммарной оценкой стоимости БМ, это составляло лишь половину стоимости, лежавшей в основе сделки между ВТБ и правительством Москвы. Далее, согласно сообщениям в СМИ, Юсуфов получил от БМ кредит на $1,1 миллиардов. Подразумевается, что Юсуфов использовал кредит для того, чтобы профинансировать сделку. Независимо от того, имел ли место сговор, в мае был выдан ордер на арест Бородина.
В начале июля взорвалась настоящая бомба: российские власти объявили о крупнейшем пакете финансовой помощи в новейшей истории российского банковского сектора. У БМ на балансе накопилось сомнительных кредитов почти на 370 млрд. рублей (12.6 млрд. долларов), что составляло более половины кредитного портфеля. Из этой суммы кредиты на 217 млрд. рублей были выданы компаниям, связанным с Бородиным и другими бывшими руководителями БМ. Всего оффшорным фирмам и компаниям-пустышкам было выдано кредитов на 150 млрд. рублей. Бородин написал открытое письмо, в котором утверждал, что эти кредиты обеспечены залоговой стоимостью активов. Кредиты, оценивавшиеся в 217 млрд. рублей, были обеспечены залоговым имуществом стоимостью 266 млрд. рублей.
Теперь ЦБ России собирался влить 295 млрд. рублей. БМ эти деньги достались бы в форме кредита, предоставленного национальным агентством страхования депозитов на 10 лет под 0,51%. Эти деньги должны были использоваться для покупки российских государственных облигаций, проценты по которым составляют около 15 млрд. рублей в год. ВТБ предстояло внести в акционерный капитал банка 100 млрд. рублей. Однако чтобы получить выгоду от государственной помощи, ВТБ должен был довести свое долевое участие в БМ до 75 процентов. Высказанное Бородиным обвинение, что меры финансового спасения работали преимущественно на пользу акционеров, а не самого банка, основывалось на убеждении, что финансовая помощь была вообще не нужна.
Он также указывал на метод и способ, которыми это было сделано. Прежде всего, акционеры не потеряли свои инвестиции. Далее, в сложившихся на тот момент обстоятельствах, никто из акционеров, кроме ВТБ, не должен был предоставлять капитал параллельно с покупкой ВТБ [доли в БМ]. Помимо Юсуфова, долевое участие в БМ приобрел также близкий к правительству бизнесмен Сулейман Керимов, купив принадлежавшие американскому инвестиционному банку Goldman Sachs 3,88% акций. Вскоре после объявления о финансовой помощи, Виталий Юсуфов дал понять, что готов к продаже. По словам Юсуфова, в ходе переговоров не удалось достичь согласия. Более того, ВТБ не делал никаких предложений в письменном виде.
Еще более существенно то, что роль Юсуфова в качестве члена директоров БМ вызвала недоумение. В письме управляющему директору ВТБ Андрею Костину Василий Сидоров, председатель консультативного совета для акционеров ВТБ, а ранее генеральный директор оператора мобильной связи МТС, потребовал объяснения причин, по которым Юсуфову был предоставлен кредит. Никаких дополнительных акций БМ по необоснованным или завышенным ценам приобретено не было. Подозревается личная выгода. Наоборот, Юсуфов не может понять, как ему это может быть выгодно как акционеру. Российский бизнесмен заявил, что готов участвовать в обговоренной рекапитализации, для которой потребуется вливание свежего капитала. Юсуфов сказал, что располагает необходимыми для этого финансовыми средствами.
В московских финансовых кругах обсуждается еще одна версия этих событий: ВТБ воспользовался проблемами БМ, чтобы избавиться от собственного бремени. Для этих целей дыра в балансе банка должна была казаться большой. Первоначально аналитики были, прежде всего, изумлены масштабом пакета мер финансовой помощи. Однако ВТБ видит себя в значительно большей степени в качестве потерпевшего. Глава ВТБ Костин даже сравнил ситуацию с БМ с крахом американского инвестиционного банка Lehman Brothers, за которым последовал новый и резкий виток финансового кризиса. Глава ВТБ также сослался на этот пример в оправдание объемного государственного вмешательства. ВТБ уже охарактеризовал качество многих непогашенных займов в портфеле БМ как сомнительное. В начале июня Костин даже заявил, что у БМ не будет в этом году убытков. Участники рынка усмотрели в этом заявлении признак того, что проблема безнадежных займов будет решена.
До обмена акциями и замены руководства считалось, что у БМ много шансов «пересидеть» кризис. Представительница Бородина подчеркнула, что кредитная деятельность БМ соответствовала международным стандартам. Кредиты на более чем $10 млн. должны были обсуждаться кредитным комитетом. Более того, начиная с 2008 года, за работой кредитного комитета наблюдали пять представителей национального банка. До этого аудиторы также не усматривала необходимости в корректировках стоимости. После того как ВТБ отметил снижение качества кредитного портфеля, Бородин предложил выкупить у ВТБ приобретенную долю в БМ. Предложение было оставлено без ответа.
Какой бы из этих вариантов ни был верным, и независимо от того, в какой степени он соответствует действительности, способ, выбранный для наведения порядка в БМ, ни в малейшей степени не способствовал укреплению репутации ВТБ или российской банковской отрасли в целом. В любом случае, ВТБ вынужден согласиться с обвинением, что покупка акций Банка Москвы произошла слишком быстро и без необходимой экспертизы. ВТБ также заявляет, что не хотел упускать возможность. Отсутствие конкурса позволяет предположить, что покупка была политически мотивированной. Правительство Москвы, с новым мэром во главе, правильно поступило, что вышло из числа собственников банка.
Эти события усилили сомнения инвесторов в адрес ВТБ и озабоченность тем, способен ли он осуществить приобретение надлежащим образом. С начала года [его] акции упали более чем на 28%, больше чем акции Сбербанка, его прямого конкурента. По мнению рейтингового агентства Moody’s, данная сделка указывает на слабые места в системе корпоративного управления и управления рисками в ВТБ. В этом смысле ситуация означает неудачу для амбициозного руководителя ВТБ Андрея Костина, который хотел превратить банк в учреждение мирового класса. Этот государственный банк также имеет репутацию подразделения правительства, предоставляющего займы по его указанию. Во время кризиса ВТБ стал одним из крупнейших получателей государственных средств. В 2009 году его убытки составили почти $2 млрд.
При этом регулирующие органы, такие как ЦБ, также проявили себя весьма неважно. В начале месяца Геннадий Меликян, отвечающий за банковский надзор в ЦБ, ушел в отставку без указания причин. Лично вовлечен и российский министр финансов Алексей Кудрин; до недавнего времени он продолжал оставаться председателем совета директоров ВТБ. После объявления о пакете финансового спасения, Кудрин выглядел возбужденным, требовал, чтобы было начато уголовное расследование в отношении Бородина. Помимо властей, не в лучшем свете предстают аудиторские фирмы и рейтинговое агентство.
В московских финансовых кругах время от времени задается вопрос о том, насколько здоровы другие банки. Особые обстоятельства «спасения» пошатнули и без того не блестящую репутацию российской банковской системы, страдающей от дефицита доверия. Отсутствие прозрачности, предоставление кредитов в качестве любезности, или даже в обмен на откаты, политическое влияние — вот фундаментальные проблемы отрасли. В этом смысле финансовый сектор, в конечном счете, служит аутентичным изображением России, изображением, на котором стоит прочная печать личных отношений между экономикой и политикой.